Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев

с девушкой на руках. Вблизи корпуса все тоже было в дыму, но после ада внутри он казался едва ли не приятным… наплевав на все правила безопасности, Петровский стал дышать полной грудью, постепенно отдаляясь от корпуса. Где-то впереди виднелась спасительная белизна. Кажется, он видел какие-то силуэты… силы постепенно оставляли его. Еще пара шагов — и он упадет… сирены. Он слышит сирены или это уже галлюцинации от отравления угарным газом?..

— Бегом, бегом, шевелитесь! Эй, смотрите! Помогите ему, скорее!

Люди в пожарном обмундировании. Они бежали им навстречу. Один принял девушку из рук Петровского, другой подхватил его самого и потащил прочь от горящего здания, к которому бежали остальные, разматывая на ходу пожарные рукава. Не в силах больше держать дыхание, Петровский зашелся лихорадочным кашлем.

— Держись, парень! Все будет нормально!

Когда пожарный вытащил его из завесы дыма, перед глазами все плыло. Похоже, отравился он все-таки неслабо. Сейчас повсюду виднелись машин пожарных расчетов и «скорой помощи». Выли сирены, сновали люди в спецодежде. Сюда же прибыло несколько экипажей полиции, отгонявшей толпу подальше от опасного участка. Краем угасающего сознания Петровский заметил, что вытащенную им из огня девушку погрузили в машину с красным крестом. Похоже, жить она будет…

— Быстрее, быстрее, шевелитесь! Нужно сбить пламя на верхних этажах!

— Твою мать, да он полыхает!

Потом ему оказывали помощь. Давали подышать кислород, еще что-то делали, он толком не помнил. Не знал, сколько провел в машине «скорой помощи», но спустя какое-то время начал возвращаться к реальности. Ему все еще было плохо: тошнило, кружилась голова, периодически опять нападал кашель. Но сознание и чувство реальности понемногу возвращалось.

— Как ты, парень? — один из фельдшеров подсел к Петровскому.

— Забыл, как дышать! — хмыкнул он, вновь закашлявшись.

— Юморишь, это хорошо! — фельдшер улыбнулся, — тебя бы по-хорошему…

— Нет! — перебил Петровский, опять заходясь кашлем, — в больницу не поеду! Спасибо вам, но мне уже лучше. Где там надо подписать отказ, я готов! — он посмотрел на врача слезящимися глазами.

— Вот молодежь пошла! — тот усмехнулся и покачал головой, — только что едва не задохнулся в пожаре, а уже посылает подальше всю медицину!

— Кстати, девушка… — Петровский вспомнил то, ради чего сегодня, собственно, едва не сгорел и не задохнулся в едком дыму, — что с ней?

— Да жива, жива! — фельдшер приободряюще похлопал Петровского по плечу, — отравление посильнее, чем у тебя, отвезли в больницу, оказали помощь, пришла в сознание уже по дороге… твоя что ли? — он посмотрел на Петровского с пониманием и сочувствием.

— Нет, — тот оперся руками о сиденье, собираясь встать, — в первый раз вижу…

— Да ты, выходит, герой! — кивнул фельдшер.

— Нет, — Петровский медленно поднялся на ноги, — я не герой…

— Точно все в порядке?

— Точно, — Петровский открыл дверь и выбрался из машины. Только сейчас он заметил, что надел измятую до неузнаваемости майку обратно, но по сути теперь остался лишь в ней на январском морозе, кожаная куртка так и валялась в горящем корпусе…

— Накинь, — кто-то протянул ему пуховик. Петровский поднял все еще красные глаза и увидел стоявшего в джинсах и кофте Асхата, протягивавшего ему свою куртку.

— А ты?

— Чем меньше будешь пререкаться, тем меньше замерзну, — отрезал Асхат, — надевай, сказал. На мне хоть джемпер, а на тебе мокрая футболка. Быстрее!

Петровский послушно накинул на себя куртку. Только сейчас, окончательно отойдя от событий в горящем здании по он понял, что ему действительно очень холодно.

— И зачем туда полез? — негромко спросил Асхат, глядя на Петровского, — чего ты там искал? Славы? Или искупления?

— Нет, — Петровский обернулся к приятелю, — этого мне там не найти…

— Ты смеешься в лицо смерти, — произнес Асхат еще тише, — но ты понятия не имеешь, что там по ту сторону…

Петровский удивленно посмотрел на Асхата.

— Чего?!

— Пошли, выпьем, — решительно сказал Асхат.

Они медленно двинулись в сторону кафе, огибая толпившихся студентов и многочисленные машины экстренных служб. Изредка Петровский оборачивался туда, где еще дымился почти потушенный корпус факультета управления. Точнее то, что от него осталось…

***

— Давай, — сидя в служебном кабинете «Оазиса» они выпили по приличной порции коньяка. Окончательно пришедший в себя Петровский закурил, опять наплевав на собственные правила. Настроение было паршивым. Несмотря на то, что девушку удалось спасти, он прекрасно осознавал, сколько всего натворил за последнее время. И даже его циничные взгляды, система «свои-чужие» и, вроде бы, равнодушное отношение к горю большинства людей здесь теряли свой привычный курс…

— Так зачем? — негромко повторил свой вопрос Асхат.

— Асхат, я же сказал: не знаю! — ответил Петровский, — и потом, ты считаешь, что кто-то другой полез бы в здание, которое вот-вот обрушится?! Кто знает, когда прибыли бы эти чертовы пожарные?! Она бы сгорела заживо! Или задохнулась от дыма! — он схватил стакан и залпом допил приличную порцию коньяка, после чего с сильным стуком поставил на стол.

— А ты что, хочешь быть героем? — спросил Асхат.

— Ты знаешь, что нет, — хмуро ответил Петровский, разливая, — мне плевать, кто и что про меня подумает, плевать, что будет с остальным миром. Да что я тебе рассказываю, мы четыре года знакомы! — раздраженно добавил он, пододвигая к Асхату стакан. Тот осторожно взял его в руку и посмотрел на Петровского.

— Просто ты проверяешь жизнь на прочность, — привычно тихо сказал он, — и жизнь и смерть. Ищешь ту грань, где заканчивается твое везение, твоя, как ты сам считаешь, неуязвимость…

— Я не считаю себя неуязвимым, — Петровский вновь сделал приличный глоток, глядя куда-то в пустоту.

— Но, тем не менее, потешаешься над смертью, — Асхат продолжал пристально смотреть на приятеля, — словно подначиваешь ее, проверяешь. И пока тебе более-менее везет, но ты продолжаешь заглядывать чуть дальше, каждый раз ищешь ответ: есть ли та грань, за которой будет финиш. Конец пути… — он слегка прищурился, — ты так желаешь узнать, где твой?

— Я просто всегда иду до конца, вот и все, — Петровский пожал плечами и глубоко вдохнул.

— Хорошо, что еще ни разу не дошел, — Асхат невесело кивнул, — я не буду учить тебя жизни. Но все же позволь рассказать тебе, что там, на конечной станции. За гранью, за которую тебе пока еще не позволили зайти…

Петровский изумленно посмотрел на Асхата.

— Не понял, — произнес он, — ты это о чем?

Асхат осторожно отпил немного коньяка и заглянул Петровскому в глаза.

— Ты, должно быть, заметил, что я не особо болтлив, — начал он.

— Ну да, не вчера! — хмыкнул Петровский, затушив сигарету, — с годами стал поразговорчивее, а на первом курсе — вообще слова было не вытянуть, если не по делу…

— Ну да, — Асхат кивнул, — это не потому, что я такой застенчивый или наоборот зазнавшийся… просто не видел смысла говорить,